Семиотика как наука о речи.

Введение

Язык – это одна из многих знаковых систем, используемых людьми с целью коммуникации для передачи сообщений о своих мыслях, чувствах, переживаниях, оценках, планах, целях, намерениях, результатах познавательной деятельности и т.п. Слово коммуникация происходит от лат. communico «делаю общим, делюсь». Знаки, из которых построены речевые сообщения, являются носителями определенных смысловых значений, посредством которых возможно кодирование передаваемой в сообщениях информации и реализация коммуникативных актов.
Знаки и образуемые ими знаковые системы являются предметом исследования семиотики – во французской лингвистической традиции – семиологии. Важный вклад в развитие этой науки, основы которой заложили еще философы античности и средневековья, внесли Ч. Пирс, Ч. У. Моррис, Ф. де Соссюр, Л. Ельмслев, Э. Кассирер, Р. О. Якобсон, К. Бюлер, Р. Барт, У. Эко, Ю. М. Лотман, Ю. С. Степанов – ученые, которых принято называть классиками семиотики.
Знаковый характер человеческого языка составляет одну из его универсальных черт и основных особенностей; не случайно к понятию знака издавна обращались представители разных научных направлений в целях более глубокого проникновения в сущность языка. В развитие отечественной семиотики на начальном этапе весомый вклад внести представители «русского формализма» Ю. Н. Тынянов. Б.М. Эйхенбаум, В. Б. Шкловский, члены Московского лингвистического кружка Г. О. Винокур, А. А. Реформатский, Р.О. Якобсон и др.
В 1960-х гг. была образована Московская семиотическая школа, представителями которой являются В. Н. Топоров. В. В. Иванов. А. А. Зализняк, И. И. Ревзин, Т.Н. Молошная, Т.М. Николаева, Т. В. Цивьян, З.М. Волоцкая и др. Значительный вклад в лингвосемиотику внесли также Б.А. Успенский, Е В. Падучева, А.К. Жолковский, Ю.К. Щеглов и др.
К середине 1960-х гг. произошло идейное сближение Московской школы с Тартуской школой (Ю.М. Лотман), что привело к формированию Московско-Тартуской школы семиотики.
На сегодняшний день семиотика занимает важное место среди фундаментальных научных исследований. Успешно развиваются семиотика литературы, семиотика искусства, семиотика архитектуры, а также лингвосемиотика и т. д.
Актуальность данной работы заключается в ее соответствии общей направленности современных лингвистических исследований, в центре которых находится проблема языка как семиотической системы.
Цель работы: раскрыть особенности семиотики в аспекте речи.
Предмет работы: семиотика как наука о речи.
Объект работы: прагматический аспект семиотики в речевой деятельности.


1. Предпосылки развития лингвосемиотики

Лингвосемиотика как наука представляет собой маргинальную отрасль лингвистики и семиотики, объектом исследования которой являются языковые знаки, образующие семиотическую систему, а предметом – их соотношение с обозначенными реалиями или понятиями, другими языковыми знаками и участниками речевых актов.
Корни европейской лингвосемиотики восходят к периоду античности. Еще Аристотель называл слова непосредственными знаками, представлениями того, что находится в душе. В диалоге Платона «Кратил» (IV в. до н. э.) рассматривался вопрос установления связи знака с обозначаемым предметом: природного или произвольного. Этот вопрос обычно связывают с идеями Гераклита Эфесского, который выдвигал идею слова-логоса как казны знания, и Демокрита, трактовавшего такую связь через призму человеческого мировоззрения. Диалог стал началом дискуссии между представителями двух концепций: Тесей, отстаивавшей произвольную, конвенционную связь имен и вещей, исходя из идеи Платона о Номосе – законе, принципе, упорядочивающем Логос, имя; и Фисеи, аппелирующей к естественной связи имен и вещей, поскольку вещь обозначена словом не случайно, ведь оно отражает ее сущность. Судьей дискуссии стал Сократ, объединивший две вышеназванные теории. Он отмечал естественность знаков-букв и полную конвенциональность слов, но не решил спора. Сторонниками Тесеи были Аристотель, даосские философы, Дж. Локк, Ф. де Соссюр и его последователи. Естественную связь слов и вещей отстаивали Г. Лейбниц, Э. Кондильяк, Ж. Дамурет, Е. Пишон, Д. Болинджер и др.
Таким образом, в конгломерате первичных философских взглядов на связь между природой вещей и их обозначениями в языке зарождалась не только лингвосемиотическая наука, но и языкознание в целом. Как справедливо отмечает В. Даниленко, этап зарождения семиотической области в лингвистике характеризуется, в частности, такими чертами, как чисто философским объяснением соотношение вещи и слова; поиском семиотической закономерности корреляции вещи, ее умственного, осмысленного предмета (понятия) и имени (предложения) анализом «отклонений» слов от вещей, приобретение первыми внутренних языковых различий, катетеризации; чисто логическим объяснением соотношения содержательных структур языка со способами понимания форм бытия вещей и тому подобное.
У. Эко охарактеризовал развитие семиотики так: «заявленная Ч. Пирсом в последние десятилетия прошлого века, постулируемая Соссюром в начале нашего века, и еще до этого предусмотренная Локком, семиология в настоящее время представляет собой не только развивающуюся дисциплину, но и дисциплину, которая самоопределяется и все еще ищет свой предмет и проявляет самостоятельность собственных методов».
Основателями семиотики как науки о языке и речи считаются в Европе Ф. де Соссюр, в Америке – Ч. Пирс и В. Уитни. Последний еще до Ф. де Соссюра (в «Курсе общей лингвистики» есть ссылка на В. Уитни) выдвинул концепцию произвольности языкового знака в книге «Язык и изучение языка. Двенадцать лекций о принципах лингвистической науки». Впервые Ф. де Соссюр употребляет термин «семиология» в связи с ее связью с лингвистикой. По мнению ученого, самая важная реакция лингвистики на теорию знаков, заключается в том, что лингвистика ознакомила семиологию с новой стороной знака: она показала то, что мы по-настоящему поймем сущность знака лишь тогда, когда убедимся, что его не только можно передавать, но он же собственной природой предназначен для передачи. Тем самым, Ф. де Соссюр как бы говорит словами своего современника, американского логика и философа Ч. ​​Пирса, который в первую очередь видит в знаке его способность к интерпретации, разработал концепцию общей семиотики и выделил десять типов знаков, среди которых главными были культовые, индексальные и символические знаки.
Ф. де Соссюр оперировал также термином «сигнология», противопоставив его науке о речевой деятельности, попытку создания которой осуществил В. Уитни. Ч. Пирсу принадлежит приоритет формулировки главных принципов семиотики и, как полагает И. Кобозева,Введение

самого термина «семиотика».
Последователь Ч. Пирса Ч. Моррис на основании его знаковой модели, которая предусматривала три составляющие (знаковое средство - обозначенный объект - интерпретанта) с учетом субъекта практической и коммуникативной деятельности, разработал пятикомпонентную модель (знак - интерпретанта - интерпретатор - денотат - сигнификат). Исследователь ввел термин «знаковая ситуация» и определил язык как целенаправленное поведение с тремя семиотическими сферами: семантикой как отношением знака отмеченное, синтактикой как внутренней организацией знака относительно других знаков и прагматикой как отношением знака к интерпретатору. Тем самым, внимание было перенесено на потенциальную интерсубъективность любого знака и на интерактивность знака и субъекта в семиотическом акте в соответствии с принципами бихевиоризма. Ф. де Соссюр сознательно устранился от трудностей анализа интерсубъективности знака из-за, как он сам объяснял, значительного количества знаков и говорящих.
В XX в

. развитие семиотики представлено появлением новых подходов. Последователи Ф. де Соссюра Л. Ельмслев, А. Сеше, Ш. Балде, Р. Якобсон, А. Мартин, К. Леви-Стросс, Р. Барт, М. Мерло-Понти и А. Греймас продолжили разработку процессов семиозиса с точки зрения структурализма в разных направлениях: лингвистическом, антропологическом, литературоведческом, психологическом и культурологическом.
Л. Ельмслев, сохранив термин Ф. де Соссюра, попытался дифференцировать семиологию и семиотику: под семиологией исследователь понимал научную метасемиотику, объектом которой является ненаучная семиотика – тем самым он исключил из сферы семиотики, с одной стороны, коннотативные семиотики, а с другой стороны – те метасемиотики, объектами которых являются научные семиотики (например, логические языки).
Р. Барт использовал термин «семиология» только для обозначения общей науки о знаковых системах, а семиотику наделял конкретным содержанием (семиотика пищи, одежды и т.д.). В 20-е г. XX в. австрийский психолог и лингвист К. Бюлер предложил первую модель коммуникативного знака, которая стала отправным моментом дальнейшего моделирования коммуникативной ситуации, текста, дискурса. В настоящее время широко обсуждается проблема семиотического треугольника. В течение XX в. создаются его вариации в зависимости он привлечения составляющей действительности – референта (ср .: треугольник Фреге, предложенный еще в конце XIX в., К. Огдена и А. Ричардса и Дж. Лайонз, С. Ульманн, В. Звегинцева и др.), и альтернативные модели семиозиса (трапеция Е. Лендваи, Л. Новикова, двойная пирамида А. Шингаревой, психосемиотичний тетраэдр Ф. Василюка и др.).
Языковой знак, который является объектом семиотики как науки о языке, в определенных теориях выступает как двусторонняя единица системно организованного языкового кода, которая произвольно, символически и конвенционально фиксирует в чувственно воспринимаемой форме определенное содержание и служит средством хранения, получения, обработки и передачи информации. Такая дефиниция знака полностью выходит из билатеральной концепции, основанной на взглядах Ф. де Соссюра касательно того, что форма существует и идеально в виде знаний о ней, поэтому языковой знак может формироваться только на основании осознания носителями языка психической связи между понятием, значением и фиксированным за ними акустическим образом.

2. Двусторонняя природа языкового знака

Вопрос о статусе двух сторон знака является дискуссионным. Так, по Л. Ельмслеву, план выражения знака является материальным, а план содержания – идеальным (подобные идеи высказывали также Ч. Пирс, и Р. Якобсон). Однако материально-идеальную природу языкового знака признают не все сторонники билатеральной теории, учитывая позицию Ф. де Соссюра об идеальности двух сторон языкового знака.
В отличие от билатеральной концепции языкового знака, которая следом за античной традицией признает знаком только единство формы и содержания, унилатеральная знаковая теория акцентирует только материальную сторону языкового знака, то есть его акустическую форму, а фиксированное им содержание эта теория относит к сфере значения. Односторонний аспект языкового знака провозглашал Р. Карнап исходя из абсолютизации одной из черт языкового знака – принадлежности к строго формализированной системе счисления, в отличие от представителей билатеральной концепции языкового знака, которые ссылались на репрезентационную функцию знаков.
Унилатеральная теория в целом имеет позитивистскую методологическую основу. Из-за близости некоторых методологических основ она получила распространение и в советской семиотике, которую не устраивала, по словам Г. Колшанского, идея билатеральности языкового знака из-за отсутствия выхода к реальным объектам. Материальную природу языкового знака рассматривал еще П. Фортунатов. Исследователь А. Мельничук полагает, что звуковые единицы не могут включать психическое отражение действительности как одну из своих сторон, а только ассоциируются в сознании говорящих с ними. Положение об адекватном отражении в языке действительности, нередко отстаивалось советскими лингвистами, в общем, противоречило диаде семиозиса и потребовало введения третьей стороны, в единстве со значением формировала содержание языкового знака.
Унилатеральная теория имеет нейрофизиологическое объяснение, так как ответственными за акустическую сторону языка и его смысл являются разные участки полушарий головного мозга человека, а их интеграция осуществляется в процессе речи с помощью комиссур. Согласно унилатеральной теории акустический и смысловой коды связываются ассоциативно, поэтому речь не может определяться как система знаков (А. Смирницкий, А. Реформатский, В. Панфилов, Т. Ломтев, В. Солнцев, А. Ветров, Л. Резников, В. Бибихин и др.).
Так, В. Солнцев, один из сторонников унилатеральной теории, подчеркивал, что в имеющиеся голове говорящего идеальные обобщенные образы знаков, которые являются знанием формы и содержания знаков, но не являются их материальным воплощением. Исследователь подчеркивает, что любой знак является односторонним в смысле того, что обозначено этим знаком, находится вне его. А. Лосев несколько по-другому понимал единственность природы знака, он наделял знаковостью и значения: «Значением знака является знак, который берется в ракурсе своего контекста».
Сторонники унилатеральной теории не отрицали единство знака и значения, как они считают, сложилась исторически. Вероятно, отличие билатеральной и унилатеральной концепций языкового знака лежит в плоскости связи знака с дихотомией языка и речи, идеального и материального (для представителей второй теории форма знака в языке существует отдельно от содержания знака, в речи они сочетаются, в языке и форма, и содержание идеальные, поэтому их можно отделить, а в речи они материализуются как единство). К тому же выделение значение как объекта лингвистической семантики создает основания для признания односторонней природы языкового знака.

3. Типология и свойства языковых знаков

Одной из сложных и дискуссионных проблем семиотики является дифференциация языковых знаков, создание их типологии. Л. Ельмслев, например, представлял языковой знак как результат семиозиса, который происходит в речи, и отметил, что наряду со знаками-словами, можно говорить о знаках-высказываниях или знаках-дискурсах.
Первой знаковой классификацией была типология американского логика Ч. Пирса (10 типов знаков, среди которых культовые, индексальные, иконические и символические). Символ обозначает не отдельный предмет или вещь, а род вещи. Самым простым знаком является иконический; сам по себе он не может передавать информацию и принадлежит прошлому опыту. Индекс по своей природе существует в настоящем опыте и способен передавать информацию. Ни иконические знаки, ни индексы не могут утверждать что-либо. Лишь символы благодаря своему общему значению, способны образовать суждение и, следовательно, могут воздействовать на мысли и поведение партнера, программируя таким образом будущее (действие, реакцию и т. п.).
Ч. Моррис разделял языковые знаки по критерию сигнификации на:
1) десигнаторы, которые являются знаменательными словами и выполняют функцию характеризации;
2) апрайзер – оценочные знаки;
3) прескрипторы как знаки предписания;
4) идентификаторы (имена);
5) форматоры (служебные слова).
Знаковая дифференциация Ч. Пирса положена в основу других знаковых классификаций